И вернутся с войны за тебя и за них
- Слава Малахов
- 19 сент.
- 8 мин. чтения
Обновлено: 22 сент.
◇ ◇ ◇
Тёплый воздух,
Край неба, как прежде, высок,
Птицы бесятся, словно пьяны,
Вечер красит рубином берёзовый сок,
Мы сегодня вернулись с войны.
Столь густой, что как будто касается щёк,
Запах трав, и просторы вольны.
Как же странно остаться в живых, а ещё
Как же страшно вернуться с войны.
Страшно, как уходить в её яростный пыл,
По потерям отсчитывать год,
Чтобы жить, как всегда, словно и позабыл,
Что ушёл вот для этого вот.
И которая пела мне песни из снов
И ждала от весны до весны
Говорит: «Бой последний закончился, но
Ты ещё не вернулся с войны.
И пока в аромате цветов и травы
Тебе горький мерещится дым,
Ты ещё не вернулся с войны и, увы,
Ты уже не вернёшься былым.
Но ты всё ещё мой, раз сквозь холод и зной
Доносились живые слова,
Но ты всё ещё мой – это значит: домой
Мы дорогу поделим на два.
Чтоб вернуться с войны,
Нужно просто посметь
Смехом смять неизменную смерть.
Мы сегодня пойдём и придумаем тех,
Кто придумает это суметь.
Будет новый для них
Век не менее лих,
Но они примут нашу вину
И вернутся с войны за тебя и за них,
Не уйдя на другую войну.
Они скажут: смотри, как край неба высок,
Как резвятся ветра озорны.
Они вспомнят, зачем, завершая урок,
Мы сегодня вернулись с войны».
ИК-6 2025
Поэма о попаданце
От редакции
История публикации этой поэмы характерна для нынешнего времени. Вначале, 16 июля 2025 года, в телеграм-канале «Слава Малахов. Помощь» было опубликовано новое творение Славы, дошедшее с весточкой из заключения. Получившие весточку друзья предположили, что это только третья часть поэмы. Часть строк на листке была вымарана.
А 6 августа на Славином канале сообщили:
«Ура, мы получили полную версию “Поэмы о попаданце”! С авторским послесловием: “Так целиком выглядит научно-фантастическая поэма. Обнимаю своих уютных пацанов и пацанесс. Улыбайтесь. Съешьте за меня эклер. И еще можете погладить какого-нибудь кота. Или создать красоту”».
Но точка была поставлена 1 сентября, когда вышедший на
свободу поэт прислал отредактированный им оригинал с восстановлеными строками, которые вычёркивал тюремный цензор.
Мы публикуем поэму, указывая восстановленные места и сопровождая публикацию снимками листков, на которых поэма передавалась на волю.
Необходимое пояснение от автора.
Попаданец – это персонаж поп-литературы, попавший
в прошлое, дабы исправить его в лучшую сторону. Как
правило, (бывший) агент спецслужб. Не путать с прогрессором. Беллетристика о попаданцах в мягком переплёте руководствуется вторичным сюжетом и политической конъюнктурой. Ею, к примеру, пробавляется – не без успеха – издательство «Крылов».
Гравитация звенит,
и причудлив танец
всех событий и причин
гипербытия.
В дебрях времени грустит
юный попаданец –
волей автора герой,
мальчик для битья.
[Из говна][1] конфету он
сто шийсят вторую
мнёт главу в романе без
явного конца,
словно сын, что обречён
жить начистовую
неудавшуюся жизнь
своего отца.
Он грустит во временах
всем ему противных,
архетипно не про нас,
как сказал бы Юнг,
там, где автор был в кудрях,
молод, перспективен
и стоял не через раз
авторский [писюн].
Коммунизм к расцвету шёл,
гордо реял аленький
над ампиром золотым
исполинский флаг.
В общем, было хорошо,
а потом нормальненько,
а потом внезапно всё
наперекосяк.
Тектонический [п****ц],
злая экзистенция,
драма дней, где ты – статист,
персонаж без слов.
И теперь он – сторож ТЭЦ
(подработка к пенсии),
ну, а ночью – автор из-
дательства «Крылов».
В настоящем жизнь, как блиц –
резвая и пошлая,
а чихнёшь, так вряд ли кто
скажет: «Будь здоров».
И герой его страниц
был отправлен в прошлое
мощью будущих наук
и инженерóв.
Чтобы не пришёл каюк
вымышленной Родине,
в коей не пришлось ему
старость доживать,
валит всех врагов с двух рук
[пионер Володенька].
Он не может подвести
или спасовать.
Из абзаца и в абзац
лезут, давят массою
роботы-штурмовики,
не сбавляя прыть,
и красивые, как рай,
[гурии жопастые,
что отравленный матрац]
ма́нят разделить,
не боящийся жары
и морозов с градами
с огнемётами в глазах
исполинский уж.
[спидоносцы]-комары,
вскормленные БАДами,
в антарктических садах
западных спецслужб.
Нет ни дня без хищных рыл,
катастроф эпичнейших,
злых масонов, что грозят
кинуть на прогиб.
И Володя захандрил,
что вполне логичненько:
кто б угодно затрои́л
с этой х**рги...
Или автор захандрил –
затянулась бантиком
нить сюжетная:
пере́д пулею в висок
сочинённый человек
заслужил романтики,
ибо мы в ответе за
тех, кого мы со…
Аккурат под новый год,
аккурат с обновочкой:
автоматом лучевым,
чтоб грозить врагу,
дарит коллектива от
комитет путёвочку –
едет пионер в поход
в древнюю тайгу.
Он бредёт неделю сквозь
красоту реликтову,
мрачно гложет сухпаи́
возле костровищ,
дрочит в спальнике и под
вековыми пихтами
вспоминает подвиги –
все пятнадцать тыщ.
Много было кровушки
супостатам пущено.
может, целый водоём –
значимый объём.
Ну а был ли счастлив он?
Если по-научному,
когнитивный диссонанс
поселился в нём.
Мысль простецкая свербит
страшно и ина́ково,
достижениям былым
обнуляя счёт:
если люди в целом все
всюду одинаковы,
то зачем вот это вот
долбаное всё?
[Сколько он поперебил,]
сколько было пройдено,
где он только не бывал –
вспомнить – не уснуть.
А кого-нибудь любил?
Ну, допустим, Родину.
Без вопросов, целиком,
не вдаваясь в суть,
как наивную мечту,
где цветными нитями
все несбывшиеся дни
попереплелись.
Ну, ещё, пожалуй, ту
школьницу с косичками,
что за ручку подержал.
Вот и всё, кажись.
Сколько их во тьме веков
бродит с автоматами,
радости грядущих дней
[строя на крови?]
Если к Родине любовь
расщепить на атомы,
сколько в ней останется
в сущности любви?
И направленный вернуть
в прямоту желанную
исторических хрящей
неказистый срост,
сам хотел бы он уснуть
и проснуться заново
в прошлом, то есть будущем...
Ночь. Тайга. Мороз.
И волками изнутри
жрущие сомнения,
стая настоящих их,
рыщущих окрест,
бесконечная тропа,
словно наваждение,
бесконечная зима,
бесконечный лес,
бесконечно смерть дразня,
средь торосов маючись,
где слепившееся всё
против одного,
заблудился пионер –
так всегда случается:
заблудившийся внутри
и вовне того.
Небо нового листа
обвалилось сгустками,
неуёмной жизни жар
в венах подостыл.
И в охотничьих местах
племени тунгусского,
сдавшись буре, он в сугроб
падает без сил.
С лихорадкою, в снегу,
бледного, болезного,
опосля побоища
с лютою зимой
обнаружила его
дочь шамана местного
и на санках в стойбище
привезла домой.
И отец её седой
с хитрыми морщинами
из грибов и трав настой
силой влил в него,
коий испокон веков
в племени мужчинами
применялся в качестве
средства от всего.
Целый вечер он блевал,
мир стал фиолетовым,
стало в животе тепло
и легко в груди.
Вдруг себя он увидал
полностью раздетого,
над ковром парящего
чума посреди.
Свет и тень под бубна стук
делаются записью,
буквы пляшут,
пол далёк, как и потолок.
Ум листают сотни рук,
чум – цветок клематиса,
из которого его
выдул ветерок.
Низко-низко он летит
над землёю бренною,
шелестя мошною о
летний травостой.
Разом всё и ничего.
Он – одновременное,
он – начало и конец,
точка с запятой,
всеобъемлющий эфир,
катышек за плинтусом,
дождь грибной и океан
с миллионом [рож].
Ощущает он себя
бестелесным импульсом:
перестанешь думать и
тут же пропадёшь.
Он как будто в голове
существа разумного,
в жизнь которого глядит
из евойных глаз.
Ему грезится в бреду,
будто он придуманный
пожилым писателем
на потребу масс.
И не в будущем он жив,
и не в прошлом времени,
а в каком-то из годов
рубежей промеж,
где густая зелень ив
гнёздами беременна,
тишина над головой,
синева безбреж-
ная пораскинулась
мирная-премирная.
Стайка радостных детей
мимо пронеслась.
А вокруг цветут сады,
домики зефирные,
и на них танцует день,
солнечно смеясь.
Нету роботов-убийц,
тайных отравителей,
огнемётного ужа,
[спидоносных жал].
Как же жаль здесь побывать
только в роли зрителя,
просто быть ужатой в жанр
выдумкою – жаль.
И по нервов проводам,
в коих бьётся связанным,
жгучим возмущением
сделавшийся весь,
пионер кричит:
Эй, там, кто хозяин разума?
Отчего же нам с тобой
не живётся здесь?
Мне в придуманной судьбе
не за что раскаяться,
это я не выбирал,
это самосуд.
Если скучно здесь тебе –
хочешь, поменяемся:
ты пожалуй сам в свой ад,
я, пожалуй, тут.
Если хочешь – борозди
времена дремучие
сам, придуманных людей
жизни не губя,
сепарируйся, мужик,
если по-научному:
[от****сь ты от меня,]
то есть – от себя.
А в ответ лишь шорох вех:
вихорь снежной пустоши
виды неба летнего
скрыл под бубна бой.
И в себя пришёл под смех
молодой тунгусочки,
где и был до этого,
пионер-герой.
И потом в тайге живёт,
ходит под порошею
на охоту с местными,
но уже весной.
Собирает вертолёт
из деталей, брошенных
на метеостанции,
и летит домой.
Утро красит бирюзой
очертанья лесовы –
так красиво, но стократ
сон манит сильней.
Забирает он с собой
дочь шамана местного
и, прибывши в Ленинград,
женится на ней.
После свадьбы с огоньком
он безотлагательно,
удивив решением
весь знакомый люд,
покидает ПрошРефКом[2],
сделавшись писателем,
на Апрашке[3] прикупив
старый «ундервуд».
Вспоминая долгий день,
где в зимовье будучи,
понял, что перипетий
хватит за глаза,
пишет он рассказ о том,
как в далёком будущем
автор этой серии
с нею завязал.
Всех героев пожалел,
всех событий знаковых,
всех сюжетов кружево
тщательно увив.
Если люди в целом все
всюду одинаковы,
значит, каждый заслужил
капельку любви.
Даже автор заслужил
счастья человечьего
за пределами не раз
пройденных высот.
Если можешь в меру сил,
в нём увековечь его,
ибо мы в ответе за
тех, кого мы со...
Если вдуматься, то пох,
если мир в душе возник,
хоровод вокруг эпох
тех или не тех,
недолюбленную жизнь
в каждый настоящий миг
можно долюбить с лихвой,
если захотеть.
И особенно когда
красотой привычною
обнимает горожан
летний Ленинград,
и жена похожа на
школьницу с косичками,
что за ручку подержал
много лет назад.
Завершает пионер
свой рассказ о будущем,
то есть – прошлом,
то есть... и
тащит в самиздат.
Огнемётные ужи,
гурии с масонами,
роботы-штурмовики
больше не грозят.
Всё опять спасла любовь,
если по-научному,
в деле сотворения
мыслящих существ.
А издательство «Крылов»
получило рукопись
в ранее несвойственном
автору ключе
и рисунок на полях
синей пастой липкою,
будто бы автопортрет:
[бросив автомат,
пионер-пенсионер
с детскою улыбкою,
оседлав велосипед,]
следует в закат.
СИЗО-1 – ИК-6 2025
Я заработал миллион
Рассказ
Я заработал миллион рублей. Заработал его за месяц. Мне нравилось думать о нём именно так. На самом деле он был стечением обстоятельств. Мне выдали две зарплаты: за нынешний месяц и за прошлый и маленькую премию за то, что подождал. Ещё я провёл корпоратив, друг отдал мне долг, а на карте до этого ещё лежало 500 тысяч, которые я копил полгода. Тут я увидел, что у меня на счету без пяти тысяч миллион. Я залез в кошелёк и карманы, затем в стол и набрал 10 тысяч разными купюрами. Потом вспомнил банкомат, что я видел на окраине района (а других я там не знал), и срочно отправился туда, ради красивой цифры. Когда миллион окончательно округлился, всё встало на свои места, снег побелел и из серого стал искрящимся, в минус тридцать стало удивительно тепло, серое небо напоминало одеяло, на внешней стороне которого точно были звёзды, и этого было достаточно. В середине зимы явственной радостной точкой, ударившей в нос мандаринами, обозначился новый год, а за ним светящейся мягкой синевой проступила весна, ощущавшаяся как завтра...
Конец ознакомительного фрагмента. Продолжение читайте по подписке.
Чтобы журнал развивался, поддерживал авторов, мы организуем подписку на будущие номера.
Чтобы всегда иметь возможность читать классический и наиболее современный толстый литературный журнал.
Чтобы всегда иметь возможность познакомиться с новинками лучших русскоязычных авторов со всего мира.
[1] Здесь и далее в квадратных скобках слова, вымаранные тюремным цензором. В случаях обсценной лексики используются звёздочки.
[2] ПрошРефКом – комитет реформации прошлого (авторский неологизм).
[3] Апрашка (разг.: Апраксин двор) – архитектурный комплекс в центре Санкт-Петербурга.
[4] Образ из фильма братьев Коэнов «Большой Лебовски» (1998).
[5] Пердинанд Селин – имеется в виду Луи-Фердинанд Селин (1894–1961), французский писатель, коллаборационист, после Второй мировой войны преданный суду. Фраза «шёл
бы уже спать» – аллюзия на роман Селина «Путешествие на край ночи».
[6] Сэмюэл Лерой Джексон – американский киноактёр, продюсер, снявшийся в «Криминальном чтиве», «Парке Юрского периода», «Тропической лихорадке».
Комментарии