И никто ни при чём, ни при чём

◇ ◇ ◇

Я чешу себе бритвою руки и шею ножом

и глотаю мясное чужое, осевши в чужом

своём теле, соседские дети сбивают кота,

мажут стену его шоколадной начинкой, чета

одобрительно рядом кивает, я шею чешу,

ничего, ничего, ничего, говорит Чай бн Кашу

или чей-то ещё Зарапусто, больницы вразнос

в странах, ранах, да нах, если там это тоже всерьёз,

бьют собаку ногами и прутьями, сбегав назад

для разбега, и сверху соседи хохочут-глядят,

ничего, ничего, ничего, говорит Бо Моше,

что ещё нужно бедной озлобленной светлой душе.

Но и не пропофол, севоран, но чтоб лёгкие так

вздулись, чтоб задыхались бездомные ой не в стихах,

задыхались бездомные звери, попав под отлов,

без метафор, эпитетов, вздохов, разборчивых слов.

Что-то руки – как крылья, а шея открыта вконец.

Что-то там говорит неразборчиво: Сын и Отец.

Там больницу вразнос, там людей, там зверей, ну а тут –

тоже там, ничего, нас награды небесные ждут.

За терпение, за воздержание, за, только за.

Там собакам, котам, детям, взрослым сжигают глаза,

руки-ноги и что-то ещё, бритва, бритва легка,

это мясо безвкусно, должны бы сказать свысока.

Но молчат. И глядят. И вскрывает грудину мечом

жаркий луч солнца солнц, и никто ни при чём, ни при чём.

Пусть завидуют мёртвые мёртвым, нет места живым,

где чем более боли, мучений, тем яростней дым

белый/чёрный/кровавый/закатный – плывут облака,

бритвой, бритвой по плоти их лёгкой, чтоб наверняка.