Иллюверсы Евгения Никитина
- Елена Шипицина
- 11 минут назад
- 5 мин. чтения
Эстетика-XXI, или В поисках универсального автора
«Искусство — это не объект, а контекст его восприятия».
Борис Гройс
Сегодня коллаборация между человеком и искусственным интеллектом проникает во все сферы нашей творческой, креативной деятельности. Художники используют ИИ как инструмент, расширяющий их возможности.
Но сразу возникают этические вопросы.
Кто владеет правами на произведения, созданные ИИ?
Как оценивать такие работы?
Нужно ли регулировать использование ИИ в искусстве?
С одной стороны, открываются безграничные перспективы разнообразия форм искусства будущего: ИИ может породить совершенно новые виды искусства, которые невозможно создать традиционными методами. Интерактивные инсталляции, динамические скульптуры, сенсорно активные картины...
С другой – важно не забыть про опасность обесценивания человеческого труда, потерю уникальности, зависимость от технологий. Нужен баланс между инновациями и человечностью. И художник как визионер, возможно, самый чуткий камертон этого баланса.
О позитивных и негативных нюансах творческого партнёрства художника с искусственными нейросетями мы поговорили с израильским медиа художником Евгением Никитиным.
Ш. Я долгое время была уверена, что эффективно с ИИ может работать исключительно человек с художественным образованием или практикой. Это не ваш вариант – вы литератор.
Е. Н. Логично, но есть два возражения.
Во-первых, погружаясь в художественные практики с ИИ, по необходимости знакомишься с сотнями художников, стилей и направлений, поскольку все они являются для ИИ, так сказать, одной из красок в палитре. Их можно комбинировать, складывать и вычитать как элементы визуального уравнения, и без этого ИИ-художник не развивается.
Во-вторых, надо отметить, что у нейросетей, в чистом виде «рисующих», типа MidJourney, в отличие от текстовых LLM (больших языковых моделей), тоже нет художественного образования, во всяком случае системного. Хотя можно посмотреть на работу с ИИ как на особую форму постпродакшна, где художник выступает как куратор и интерпретатор культурного архива. Но этот архив складывается хаотически, из миллионов картинок в обучающих данных, в которых нет иерархии и которые не сложены в осмысленную «историю искусства». MidJourney при обучении просто смотрит на картинки и пытается их воспроизвести по описанию. Если в описании встречается терминология, то она «откладывается» в памяти, но многое из этого случайно. Зачастую от MidJourney проще добиться толку, показав ей картинки, выполненные в соответствующей технике, чем пытаться добиться её воспроизведения с помощью слов, потому что многого MidJourney просто не знает или не соотносит с термином.
К этому следует добавить, что я не так уж далёк от искусства: учась в Германии в гимназии, я выбрал как дополнительный предмет как раз историю искусства. Нам читали лекции, водили в музеи, на выставки. А когда потом из Германии приехал в Москву, то работал в Stella Art Foundation с современным искусством. В общем, есть и насмотренность, и реальный опыт общения с художниками. Это сформировало мой вкус.
«Как Бретон использовал автоматическое письмо, так современные художники используют алгоритмическую непредсказуемость»
Е. Ш. Как всё многообразие мира укладывается в цифровой код?
Е. Н. Этого никто до конца не понимает на самом деле, даже сами разработчики, потому что латентное пространство – внутренняя архитектура данных – неинтеллигибельно, то есть недоступно человеческому разуму: там слишком много – миллионы параметров. Нейросеть видит мир в числах.
Е. Ш. Возникает неожиданная аналогия с числовыми кодами учения Кабалы, свёртывание слова в число.
Е. Н. Да. Технически это выглядит так: нейросеть, когда учится распознавать картинки по словесному описанию, записывает вероятности распределения пикселей в виде цифр и неких коэффициентов. Сумма этих вероятностей и даёт итоговое изображение. Не абстрактное, а соответствующее человеческому запросу.
Основная проблема ошибок работы с ИИ – человек не умеет формулировать свою мысль, свою цель. А нейросеть за нас думать не будет. Точнее, будет, но в форме галлюцинаций. Нужно уметь лаконично и понятно для этого инопланетянина формулировать свою мысль. Чтобы это существо сделало правильный вывод: где что стоит, во что одето, какое освещение, время суток, какие детали интерьера или пейзажа и пр.
Например, ИИ не понимает, что в описании главное, а что второстепенное, на уровне синтаксиса естественного языка. Ей надо объяснить иерархию композиции. И здесь мы сталкиваемся с тем, что человек не привык к такому типу коммуникации. В коммуникации всегда участвуют двое, и между ними есть договорённости, которые не проговариваются специально, а существуют в культуре. Мы всегда додумываем друг за другом. Множество вещей мы не вербализуем, а подразумеваем. Текстовые LLM научились в совершенстве участвовать в этой игре, а вот MidJourney и другие диффузионные модели – нет, потому что они мыслят картинками.
Е. Ш. А как строится ваше партнёрство в иллюстрировании поэзии и прозы? Как ИИ воспринимает метафорические тексты и подтексты?
Е. Н. Между нейросетью и текстом я существую как дополнительный фильтр. Я читаю стихотворение и пытаюсь понять, о чём оно, как оно во мне отзывается и какой визуальный образ создаётся внутри меня самого. Иногда я скармливаю ИИ строчку и смотрю, как он отвечает, и как правило, результат неинтересен. Поэтому чаще я сначала сам хочу представить, о чём эта строчка. Дальше я пересказываю своё видение нейросети на доступном ей языке: картинки, тексты, параметры. Чаще всего это происходит в форме сотен вариантов и множества итераций, то есть шагов приближения от отдалённых результатов к результатам более близким к моему замыслу. Лучшие из них я публикую в телеграм--канале «Иллюверс», посвящённом иллюстрированию поэзии.
Но считать нейросеть чистым инструментом ошибочно. Мы оба играем активную роль. Лев Манович, автор книг по теории цифровой культуры и новых медиа, мне как-то написал, что для него это похоже на схватку. Каждый тянет ковёр в свою сторону. Но я предпочитаю говорить о танце.
Не важно, какова степень детализации запроса, как бы подробно я ни описывал задачу – чем больше слов, тем скорее мой партнёр в них увязнет и запутается, – всегда остаются белые пятна. На каждом сантиметре условного холста миллион возможностей. И как бы подробно я ни задал промпт, всегда у ИИ остаётся пространство для интерпретации. И я охотно это пространство для него оставляю: интересные вещи получаются всегда на пересечении обусловленности и непредсказуемости.
Е. Ш. Присутствует творческая компонента в диалоге с ИИ, получается.
Е. Н. Конечно. ИИ всегда соавтор, а не просто инструмент. Первый результат – это не конец работы, а лишь один из этапов. Мы двигаемся дальше. ИИ мне показывает получившиеся картинки, я ему в ответ скармливаю новый запрос. Так мы обмениваемся нашими результатами общения какое-то время, пока не достигаем такого этапа, что результаты мне самому нравятся и я готов на них остановиться. Это долгий процесс. У меня иногда до 500 вариантов доходит, каждый из которых – это ещё один шаг переработки. Причём степень трансформации может быть такой, что первый и последний этапы не похожи друг на друга ничем.
Конец ознакомительного фрагмента. Продолжение читайте по подписке.
Чтобы журнал развивался, поддерживал авторов, мы организуем подписку на будущие номера.
Все уже вышедшие номера можно скачать бесплатно — знакомьтесь с нашими авторами, вдохновляйтесь и делитесь открытиями.
Чтобы всегда иметь возможность читать классический и наиболее современный толстый литературный журнал. Чтобы всегда иметь возможность познакомиться с новинками лучших русскоязычных авторов со всего мира.
Yorumlar