Вечерний двор
Я вышел вечером во двор,
Как серый месяц из тумана,
Невнятный слышу разговор
И — отдалённо — чьи-то стоны.
Осенний холод от земли
Уже ползёт петлёю мерзкой,
Лишь терпкий запах конопли
Летит из форточки соседской,
И кто-то спит, и кто-то бдит —
Бонавентура утомлённый,
У двери запертой в Аид
Залаял Цербер наш районный.
Вот август — что мне делать с ним? —
Туберкулёзно дышит в спину.
Берлин, как Иерусалим,
Накрыло тьмой. Приляг и спи, ну!
Каких ещё ты ждёшь объятий?
Здесь разве Хищник и Чужой
С тобой обнимутся, приятель,
Хотя, признаться, небольшой
На это шанс. Плети, Арахна,
Свой запароленный вайфай!
Стоглазый Аргус морщит окна,
Подслеповато ищет рай,
Но только бестолковый вор
Войдёт в ворота, где Петра нет,
Да призрак вечером во двор
За стонами любви заглянет.
Никого не спас
Вот с растением горшок,
Вот с вареньем таз,
Вот ещё один стишок
Никого не спас.
Вот приятель-корешок,
Вот подбитый глаз,
Вот ещё один стишок
Никого не спас.
Вот запретный порошок,
Вот слепой экстаз,
Вот ещё один стишок
Никого не спас.
Спит собака на полу,
Спит язык во рту.
Ты подходишь к зеркалу —
Видишь пустоту. Помнишь, в детстве лазили
Мы в подвале том?
Стёрта жизнь с лица земли,
Уничтожен дом.
Кто там плачет в темноте?
Души без жилья…
Вряд ли вам помогут те
Болтуны, как я.
Вот с продуктами мешок,
Свет, вода и газ,
Вот ещё один стишок
Никого не спас.
Ханна Арендт
Ханна Арендт выходит из дома,
Из травинки зелёной в саду,
Из огромного снежного кома,
Под который я сам упаду,
Из такси, где скрипящая дверца,
Из рекламы ненужной херни,
Из ребра, а точнее, из сердца,
Что отсчитывает наши дни,
Из сухой апельсиновой корки,
Из толпы, распевающей гимн,
Из страницы журнала New Yorker
Прямо в древний Иерусалим,
У неё, как у цепкой акации,
Руки-корни и листья-глаза,
Но от праздничной иллюминации
Уклонясь, как от глупого зла,
Там, где солнца багряный фалафель
Брошен в масла лазурного таз,
И на коже ожоги от капель,
Что летят через годы на нас,
Где бухгалтер по ящикам шарит,
Мертвецов беспокоя в земле,
Сквозь меня пролетит Ханна Арендт
И исчезнет в шмелином крыле.
Трекится каждый шаг
«Трекится каждый шаг. И кажется, нельзя отказаться. Прочитав это, я услышала ваш голос».
Из сообщения в чате
«Ваша боль — это пошлость», – пишет незнакомец. Комментарии
В соцсетях — как аспиды в серпентарии.
Встаю, подхожу к окну и гляжу, как сквозь слёзы от дыма, я.
Сегодня меня убила моя любимая.
Сегодня я убил ту, которую так любил, лишь алеет мак,
А теперь я вам проору, начиная с абзаца:
ТРЕКИТСЯ КАЖДЫЙ ШАГ!
И КАЖЕТСЯ, НЕЛЬЗЯ ОТКАЗАТЬСЯ!
Вышел из дома, в транспорте — такая толпа, как будто все вокруг беженцы.
Один за другим Иисусы несут кресты, мочи их и режь венцы!
Вот подошла контролёрка, красавица — уй!
Отдай же ей, Саша, голову и верёвку свою целуй.
Я выхожу из вагона, сняв трусы, но надев цилиндр и фрак,
Словно некая бессмертная цаца.
Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться.
«Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться», –
Так говорил почтальон в том фильме, где он был киллером.
Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться.
Видеокамеры наблюдения сняли нашу любовь втроём,
Ненависть всемером и пиратский флаг
Над куполом полицейского пепелаца.
Аллаху акбар! Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться.
«Уважаемые мигранты! Паром “Эстония” рад приветствовать вас!» Плещут волны,
Но сидя между двух стульев, уверенно пишем в стол мы.
Симеон Столпник лезет на «Бурдж Дубай»,
Наши судьбы программирует обкуренный разъ***й,
Как пел П. Г. Короленко, «весь мир — бардак»,
А точней объяснят на ютуб-каналах Дудя и Каца,
Мол, трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться.
«Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться», –
С этим лозунгом лемминги заезжали в санаторий в горах.
Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться.
Хотя этого можно и не заметить на первых порах.
Свобода — как неразменный пятак,
Но на выходе бесконечная касса.
Трекится каждый шаг.
И кажется, нельзя отказаться.
Читайте стихотворения Александра Дельфинова в 5 номере «Тайных троп» в PDF: