Подросток Ваня

Сорокин В. Сказка: роман. – Freedom Letters, 2025, 148 с. ISBN: 978-1-326-428655.

Общая канва, как блюдо, на котором лежит изысканная пища, для увлечённого и эстетически точного повара, которым является Владимир Сорокин, всегда была очень важна. В дебютном написанном в 1979 году и распространявшемся в самиздате романе «Норма» это история изъятия рукопи-си одноимённого романа, который даётся на прочтение высокородному мальчику в кабинете генерала КГБ. Только после окончания чтения «настоящей» «Нормы», в которой та рукопись есть растянувшийся на 95% текста эпизод, понимаешь значимость оставшихся пяти процентов, усиливающих «нормативность» главного текста, наверно, вдвое (ибо норма – это не только поедание дерьма в ежедневном режиме, но и строжайшая иерархия поедания).

Так и в «Сказке». Общий фон – приключения Вани (Иванушки-дурачка или Ивана-Царевича, как посмотреть) в России после ядерной войны. Четырнадцатилетний парень, живущий среди таких же немногочисленных выживших, вместо лягушки, существа вполне себе приличного, обнаруживает в куче гниющей, покрытой червями падали неизвестного происхождения говорящий «сучий потрох». Это штука тонкая, она и сучий потрох как таковой, и ругательный образ ну очень плохого человека. Метафора, буквализация которой была излюбленным приёмом Сорокина со времён самых ранних рассказов, никогда, кажется, не была столь отвратительной – но и российская действительность никогда таковой не была на памяти нашего поколения. И никогда не была столь двойственной – никто толком не знает, что такое сучий потрох, собственно, есть. Но и действительность никогда не была столь гибридной.

Найденное существо замуж не просится, но тоже обещает нечто замечательное за определённую услугу: надо всего-то переспать с ним (потрохом) под головой в качестве подушки, а потом следовать дальнейшим указаниям. Ваня всё выполняет, совершенно не представляя, в чём 

же состоит награда. Зато потери налицо: за то, что он, как полный безумец, принёс в деревню разложившуюся падаль, его оттуда изгоняют. Но награда всё-таки находит своего героя. Она очень своеобразна: потрох направляет его «нырнуть в пень» (тут припоминается Алиса), в котором он неожиданно высвобождает из некоего ларца туловище о трёх головах с тремя бородами.

Головы называют себя классиками, представляются по-простому: Лев, Фёдор и Антон – и выглядят соответственно.

«Мы, – говорят, – зла тебе не сделаем, а, наоборот, за то, что похоронил ты “ругательство человеческое”, три желания выполним».

Первые два желания были простыми – попить и поесть, а вот третье… Ваня-сирота страстно захотел вернуться к своему детству в довоенное время, в котором живы мама, папа, дедушка, собака и кошка. «Дело это огромное», – отвечают несколько оторопевшие классики. Но выполнимое – при условии, что пройдёшь три испытания («поприща»). Описывать поприща как таковые не буду – их изложению и посвящён основной объём книги. Замечу лишь, что Владимиру Сорокину не впервой, по крайней мере с «Голубого сала», писать в стиле самых разных писателей, и технически с этой задачей он и тут прекрасно справился.

Будущее России в книге описано очень кратко, скупо и выразительно – после войны остались какие-то выжившие группки «землянцев» (от «землянка»); живут в основном сбором того, что можно, с мусорных свалок; женскую ласку можно купить за еду – например, «печёного ежа». Металл является огромной ценностью, особенно в форме орудий нападения или защиты – в точном соответствии с замечанием Эйнштейна, что «четвёртая мировая война будет вестись палками». С этим всё ясно, и не в этом предмет книги. А в том – есть ли выход? И ответ, как ни странно, есть; надо следовать заветам тех самых бородатых классиков, но не просто «следовать», а проживать целые жизни, преодолевая то, что они считают необходимым для выполнения самого заветного желания. «Ты страстно хочешь оживить родных. Это тебе дороже всех самолётов, кораблей и Америк», по замечанию Фёдора. Тем самым проблема выходит за рамки плоского материализма (мелькнула было мысль у Вани в богатую Америку-то попасть) и превращается в духовную, в высшем смысле фёдоровского «общего дела». Вечный русский максимализм, так сказать, в самой неподходящей обстановке.

Ваня успешно проходит три испытания, сначала по «вдуванию» Льва, потом – Фёдора и затем – Антона. Время и место историй Толстого и Достоевского – Россия где-то во 2-й половине XIX века, а Чехова – планета Марс аж конца века XXI. В самом первом Ваня примерно своих лет и своего же социального положения (полуграмотный крестьянский парень); во втором – подросток ближе к 18–20 годам, житель Петербурга с неопределённым уровнем образования, а в третьем – молодой человек, вполне образованный, чтобы быть режиссёром некоей пьесы. То есть герой как-то и взрослеет, и образовывается.

Не так просто понять, чего именно инициаторы от него ожидали, что именно он должен в себе преодолеть, чтобы заслужить одобрения классиков. В первом приключении ещё можно усмотреть высокий уровень самопожертвования, готовности пострадать за ближнего своего и, соответственно, субъектность героя.  Но уже во втором – не более чем характерное мышкинское «отпущение грехов», когда герой говорит падшей героине «не виноватая ты», что само по себе не есть какая-то моральная доблесть. Тот факт, что он в конце истории может погибнуть, тоже не вытекает из его терзаний или чего-то подобного. А в третьей истории режиссёр завершает очень успешный собственный спектакль, почти задохнувшись в цветах, полученных от восторженных зрителей, – никакой жертвы им принесено вообще не было. То есть вполне можно сказать, что главное, чего Ваня достиг, – это вполне соответствовал характерным типажам своих «вдувателей», а не какому-то глубокому внутреннему развитию. За это он и получил вознаграждение. Но это странно – ясно, что коли каждый из классиков задавал собственную историю, то и роль Вани была в ней задумана изначально самим классиком. В чём же испытание? За что награда? За «лояльность» замыслу?

Однако как собственные заслуги Вани остаются под большим знаком вопроса, так и награда за них выглядит сомнительной. Да, он попадает в своё детство, в привычный круг семьи со всеми мельчайшими подробностями. Никто в ней не замечает его «отсутствия», хотя он сам почти теряет сознание от неожиданности и охватившего его счастья. Полное и безоговорочное перенесение в то, что было, в родной дом. Но происходит что-то странное.

---

Конец ознакомительного фрагмента. Продолжение читайте по подписке.

Чтобы журнал развивался, поддерживал авторов, мы организуем подписку на будущие номера.

Чтобы всегда иметь возможность читать классический и наиболее современный толстый литературный журнал.

Чтобы всегда иметь возможность познакомиться с новинками лучших русскоязычных авторов со всего мира.

Оформить подписку